Аскар Калдыбаев
Кандидат юридических наук, магистр немецкого права (LL.M.)
Асаинова Л.С., бакалавр права
Ограниченная ответственность участников (акционеров) по обязательствам компании
После учреждения юридического лица, оно начинает жить отдельной жизнью от своих учредителей. Юридическое лицо обладает обособленной правосубъектностью, что означает, что оно может выступать в гражданских правоотношениях в качестве самостоятельного субъекта, обладающего правами и обязанностями.
Из этого следует, что и ответственность юридического лица является обособленной. По общему правилу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 ГК учредители (и участники, под которыми в смысле данной статьи понимаются и акционеры) юридического лица не отвечают по его обязательствам, а юридическое лицо не отвечает по обязательствам его участников.
Даже обозначение «товарищество с ограниченной ответственностью» говорит о том, что его участники (а не само товарищество) несут ограниченную ответственность по обязательствам в рамках своего вклада в капитал товарищества. Такая особенность относится и к другой форме коммерческого юридического лица, акционерному обществу, - акционеры несут ответственность в пределах своего вклада за акции.
Ограниченная ответственность участников предусмотрена для того, чтобы стимулировать создание и развитие новых компаний, которые могут реализовывать коммерческие проекты, увеличение количества инвесторов, на персональное имущество которых не может быть обращено взыскание. Как следствие такого увеличения предпринимательской активности происходит рост экономики и благосостояния в обществе.
«Снятие корпоративной вуали» в зарубежной практике
В зарубежной практике существуют условия, при которых суд имеет право «проигнорировать» ограниченную ответственность участника должника-юридического лица. Обычно такой механизм принято называть «снятием корпоративной вуали».
Доктрина снятия корпоративной вуали относится к узкому ряду ситуаций, в которых суды игнорируют правило об ограниченной ответственности и позволяют привлечь акционеров к личной ответственности по обязательствам, которые prima facie должны относиться только к компании[1].
В США в прецедентном деле Wm. Passalacqua Builders окружной суд Нью-Йорка отметил, что в конечном итоге (перед принятием решения о снятии корпоративной вуали) необходимо выяснить перевешивает ли политика признания корпоративной независимости, ограниченной ответственности акционеров и поощрения развития бизнеса политику, оправдывающую «игнорирование» корпоративной формы, то есть политику необходимости защищать тех, кто имеет дело с корпорациями.
Суды практически всех штатов придерживаются двух традиционных формулировок юрисдикции снятия корпоративной вуали: «инструментальная доктрина» и доктрина «альтер эго» [2].
1. требуется, чтобы со стороны участника должника-юридического лица был контроль, который выражается в зависимости должника-юридического лица от финансов и политики участника в отношении сделок; 2. участник должен использовать такой контроль, чтобы совершить несправедливое нечестное действие, противоречащее законным правам кредитора; 3. контроль и противоправные действия должны привести к причинению вреда кредиторам. | 1. существует такое единство интересов и собственности, что личности корпорации и участников больше не являются отдельными; 2. если действия юридического лица будут рассматриваться (судом) лишь как действия юридического лица, то последует несправедливый результат. |
Однако окружной суд Нью-Йорка в деле Wm. PassalacquaBuilders посчитал, что обе доктрины неразличимы, не ведут к разным результатам и должны рассматриваться как взаимозаменяемые. Это две доктрины, сформулированные в разных условиях, но в сущности аналогичные.
Наиболее распространенными основаниями, которые американский суд рассматривал в качестве условий для снятия корпоративной вуали, являются мошенничество (fraud/misrepresentation) и контроль (owner control/dominance).
По первому основанию суды США рассматривали дела в 50% случаев. Если факт мошенничества был доказан, то в 88% случаев суд выносил решение о снятии корпоративной вуали и о привлечении участников юридического лица к индивидуальной ответственности. По второму основанию суды США рассматривали дела в 43% случаев. Если факт контроля был доказан, то в 74% случаев суд выносил решение о снятии корпоративной вуали и о привлечении участников юридического лица к индивидуальной ответственности[5].
Такая статистика может говорить о том, что корпоративные споры, связанные с привлечением участников к ответственности по долгам компании, являются актуальными, а практика применения американскими судами концепции снятия корпоративной вуали - распространенной.
В Англии отсутствует единый принцип, согласно которому суды однозначно принимают решение о снятии корпоративной вуали (особенно после прецедентного дела Salomonv. SalomonandCoLtd, благодаря которому суды Англии довольно редко склоняются к использованию концепции снятия корпоративной вуали), однако существуют условия, позволяющие судам снимать корпоративную вуаль. Одним из основных условий является деятельность участников, приводящая к обману кредиторов или совершенная в иных нечестных целях (fraudelent and wrongful trading).
После вынесения решения Верховным судом по делу Prest v Petrodel Resources Ltd некоторые суды начали придерживаться еще двух условий снятия корпоративной вуали: уклонение от ответственности (evasion cases) и сокрытие личности (concealment cases). Хотя существует позиция судов, придерживающиеся мнения, что к условиям снятия корпоративной вуали следует относить только evasion cases. Случаи, когда компания используется для того, чтобы создать видимость того, что она выступает стороной в сделке, чтобы скрыть личность лиц, которые реально выступали стороной в такой сделке (concealment cases), хоть и схожи с механизмом снятия корпоративной вуали, на самом деле к нему не относятся, так как суды в любом случае определяют того, кто является настоящей стороной сделки (концепция отождествления личностей юридического лица и его участника).
Второе условие (принцип сокрытия личности) не игнорирует отдельную правосубъектность компании и, следовательно, не снимает корпоративную вуаль в строгом смысле этого слова, суд просто раскрывает истинные факты, которые скрываются путем использования компании.
У судов Англии до сих пор нет четкого понимания разницы между evasion cases и concealment cases, а также единого принципа снятия корпоративной вуали, поэтому каждое дело рассматривается индивидуально.
В законодательстве Германии закреплены два типа групп компаний:
| «Договорные концерны» | «Фактические концерны» |
| Контроль основного общества закреплен dejure в специальном договоре подчинения (Beherrschungsvertrag). | Основное общество неформально контролирует дочернее посредством преобладающего влияния в уставном капитале. |
| Основное общество обязано покрывать ежегодный убыток дочерней компании. | Контролирующий участник должен компенсировать конкретно установленные имущественные убытки, причиненные дочернему обществу какой-либо сделкой. |
1. юридическая конструкция права концернов работает только тогда, когда доминирующим участником юридического лица является другое юридическое лицо. Это означает, что случаи, когда контролирующими лицами являются физические лица, остается за рамками правового регулирования;
2. осуществляется регулирование ситуации, когда дочерней компанией является акционерное общество, оставляя за пределами регулирования другие организационно-правовые формы;
3. за пределами регулирования остаются правонарушения с использованием компаний одного физического лица, которые составляют 25% всех немецких корпораций. В таких компаниях может отсутствовать мониторинг со стороны участников, как это имеет место в компаниях с несколькими членами. У участника компании одного лица есть больше возможностей для того, чтобы смешать свое имущество и имущество своей подконтрольной корпорации для совершения других корпоративных злоупотреблений и правонарушений[8].
В связи с этим в Германии был разработан альтернативный подход к ответственности участников должников-юридических лиц - доктрина «проникающей ответственности» (Durchgriffshaftung).
Впервые Верховный суд ФРГ признал за кредитором корпорации право на прямой иск к контролирующему участнику в деле «KBV». В данном деле участники компании KBV, приняв решение о прекращении деятельности, перевели все активы и работников в другую вновь созданную организацию. Один из кредиторов KBV, не получивший удовлетворения, предъявил иск непосредственно к контролирующим участникам, который впоследствии был удовлетворен. Однако последующими решениями Верховный суд ФРГ ограничил право кредиторов организации на прямой иск к ее участникам, сместив акцент на косвенные механизмы «внутренней» ответственности[9].
| Смешение имущества организации и ее участников (Vermögensvermischung) | Смешение сфер деятельности корпорации и ее участников(Sphärenvermischung) | Материальная недокапитализация | Разрушающее вмешательство участников в деятельность подконтрольной организации (existenzvernichtenderEingriff) |
| Сопровождается отсутствием или искажением бухгалтерской отчетности. | Когда компания и контролирующий ее участник занимаются одним и тем же видом предпринимательской деятельности, иными словами превращаются в конкурентов, а руководители, работники, адрес и телефон зависимого юридического лица и контролирующего участника часто совпадают настолько, что разница между ними едва уловима для посторонних. | Вывод активов корпорации, организованный ее контролирующими участниками, посредством совершения убыточных сделок, распределения дивидендов и т.д.Для установления данного фактора требуется не просто констатировать факт недостаточной капитализации, а необходимо, чтобы нехватка средств лишала компанию возможности заниматься предпринимательской деятельностью, для которой она учреждалась, «в среднесрочной или долгосрочной перспективе» [11]. | Прямая ответственность материнской компании перед кредиторами дочерней компании наступает в случае если материнская компания эффективно разрушает продолжающееся автономное существование дочерней компании. Другими словами, когда дочерняя компания либо становится немедленно неплатежеспособной, либо вмешательство основной компании прекращается с наступлением финансово неизбежного состояния и почти мгновенного краха[12]. |
| Если доминирующий участник допустил смешение своего имущества с имуществом подконтрольной корпорации, то он теряет право ссылаться на принцип ограниченной ответственности[13]. | Однако в судебной практике Германии не известно ни одного «прецедента», когда «корпоративная вуаль» снималась бы с компании только на этом основании[14]. | Рассматривается как умышленное поведение, причиняющее вред кредиторам, особенно если речь идет о совершении компанией сделок с высоким риском[15], которые влекут уменьшение основного капитала юридического лица.Такого рода поведение нередко становится основанием для применения обычной деликтной ответственности как самой корпорации, так и контролирующих ее участников, которые связаны с этими действиями[16]. | Ответственность по этому основанию судебная практика квалифицирует как деликтную. |
Таким образом, в Германии отсутствует единая концепция «проникающей ответственности». Более того применение данной доктрины играет роль крайнего средства в немецкой судебной практике и используется, как правило, в тех случаях, когда законодательство о группах компаний не дает защиты кредиторам.
В Китае существует специальное положение в законе, которое предусматривает исключение из принципа обособленной правосубъектности и ограниченной ответственности. Закон Китая о компаниях предусматривает, что любой из участников компании, который злоупотребляет ее статусом как независимого юридического лица и ограниченной ответственностью участников, уклоняясь при этом от выплаты долгов компании и нанося серьезный ущерб интересам кредиторов компании, несет солидарную ответственность за долги компании[17].
1. необходимо доказать, что заинтересованный акционер злоупотребил обособленной правосубъектностью и ограниченной ответственностью юридического лица;
2. цель вышеупомянутого злоупотребления должна состоять в том, чтобы «уклониться» от выплаты долгов кредиторам компании. Это было истолковано некоторыми судьями Верховного Народного Суда Китая как использование корпоративной личности для уклонения от исполнения обязательств[19];
3. интересы кредиторов должны быть «серьезно» нарушены. Однако закон не определяет понятие «серьезно» поэтому его толкование судами происходит в каждом конкретном случае. Китайские ученые предлагают суду рассмотреть три фактора при определении того, является ли ущерб достаточно серьезным, чтобы применить концепцию снятия корпоративной вуали: (1) реальный ущерб кредиторам; (2) неплатежеспособность компании; (3) субъективное намерение заинтересованного участника[20];
4. наличие причинно-следственной связи между оскорбительным поведением участника (злоупотреблением) и убытками, понесенными кредиторами[21].
Таким образом, отличительной чертой концепции снятия корпоративной вуали в Китае является то, что полномочия суда на использование данной концепции при вынесении решения закреплены в нормативно-правовом акте, а не на уровне судебной практики. Кроме того полагаем, что китайские суды неоправданно широко применяют данную норму и снимают корпоративную вуаль, прибегая к ней чаще, чем в странах общего права.
В Нидерландах доктрина снятия корпоративной вуали находилась под влиянием американского и германского опыта, поэтому основания привлечения к ответственности схожи: противоправность действий участника юридического лица, злоупотребление корпоративной формой и отождествление (которое, однако, по своей природе не должно относится к доктрине снятия корпоративной вуали).
Подавляющее большинство решений, в которых Верховный суд Нидерландов применил концепцию проникающей ответственности, свидетельствуют о том, что такая ответственность рассматривается как разновидность деликтной[22], применение которой базируется на постулате, что контролирующее корпорацию лицо несет обязанность учета интересов кредиторов этой корпорации.
Данный подход был первоначально закреплен в решении Верховного суда Нидерландов в деле Осби (Osby), в котором кредитор несостоятельной дочерней компании успешно предъявил иск к основному обществу на основании того, что последнее действовало неправомерно, создав видимость кредитоспособности своей дочерней компании[23].
Голландские суды при принятии решения о снятии корпоративной вуали придерживаются двух условий[24]:
1. нарушение принципа заботливости (voorzichtigheidsplicht) в отношении кредиторов компании (контролирующий участник знал или должен был знать о причинении такого ущерба);
2. вмешательство контролирующего участника в сферу повседневного управления компанией, при этом такая интервенция должна быть достаточно интенсивной и сравнимой с действиями директора корпорации. Кредиторы могут предъявлять прямые иски к директору компании (включая фактического директора, которым может быть участник, слишком активно вмешивающийся в деятельность компании) на основании его деликтного (противоправного) поведения, охватывающего случаи, начиная с заключения договора, заведомо зная о невозможности его исполнения, и до неравного отношения к кредиторам без законных на то оснований.
Обобщая международную практику применения концепции «снятия корпоративной вуали» можно выделить четыре основных (используемых судами) условий для снятия корпоративной вуали:
Снятие корпоративной вуали в Казахстане
В Казахстане ответственность участников юридических лиц предусмотрена в пункте 2 статьи 94 ГК, который содержит положение о том, что основная организация, которая по договору с дочерней организацией (либо иным образом) имеет право давать последней обязательные для нее указания, отвечает субсидиарно с дочерней организацией по сделкам, заключенным последней во исполнение таких указаний.
Данное положение отвечает основным идеям концепции снятия корпоративной вуали, так как в результате применения такой нормы происходит привлечение участника юридического лица к ответственности перед кредиторами. Однако:
1. в качестве участника, которого суд может привлечь к ответственности за долги дочерней организации перед кредиторами, законодатель выделяет только организацию, не учитывая при этом, что возможностью дачи дочерней организации указаний также обладает физическое лицо;
2. необходимо уточнить имеют ли понятия «право давать обязательные указания» и «контроль» (как одно из оснований снятия корпоративной вуали) идентичное значение. Полагаем, что право давать указания означает, что участник, вмешиваясь в деятельность исполнительного органа, совета директоров или наблюдательного совета, других участников, дает им указания по вопросам, которые входят в компетенцию этих лиц. Таким образом, что право давать указания является одной из форм контроля участника [25];
3. данную норму необходимо дополнить условием о противоправности действий основной компании. Исходя из нынешней редакции нормы можно сделать вывод о том, что основную компанию можно привлечь к ответственности по сделке, совершенной дочерней компании, исходя лишь из двух условий: возможность дачи обязательных указаний и наличие убытков у кредиторов.
В казахстанской судебной практике имеется дело, в котором упоминается о «снятии корпоративной вуали». Г-жа Шин подала иск в суд на ТОО «СК Гермес 2015», с которым она состояла в трудовых отношениях, а также на ТОО «Компания АИС-Астана», т.к. генеральный директор последнего г-н Пак фактически управлял ТОО «СК Гермес 2015». Г-жа Шин не имела трудовые отношения с ТОО «Компания АИС-Астана» и это товарищество формально не являлось аффилированным с ТОО «СК Гермес 2015».
Однако судья Алматинского районного суда города Астаны Амангелдин А.Т. вынес решение в пользу истицы, обязав взыскать с ТОО «Компания АИС-Астана» задолженность по заработной плате. Суд принял во внимание показания свидетеля - бывшего директора ТОО «СК Гермес 2015». Свидетель сообщил, что все финансовые, кадровые передвижения в компании проходили по указанию генерального директора ТОО «Компания АИС-Астана» г-на Пак. Также суд принял во внимание тот факт, что ТОО «Компания АИС-Астана» выступало учредителем в двух компаниях, директором которых являлось то же лицо, что и директор ТОО «СК Гермес 2015».
Суд посчитал, что доказывание факта аффилированности ответчиков допустимо не только через подтверждение юридической аффилированности, но и фактической.
Строго говоря, это не случай снятия корпоративной вуали, а случай отождествления (смешения) субъектов. Отождествление более касается определения надлежащего ответчика, тогда как снятие корпоративной вуали - предъявления прямого требования кредитором компании к участнику компании.
Судья, прямо указав на «снятие корпоративной вуали» в решении, по сути дал возможность кредиторам (хотя дело касалась только защиты бывшего работника компании) предъявлять требования к лицам, которые фактически контролируют компанию-должника, не имея формально юридической связи с этой компанией.
Интересный момент, который затрагивает суд, связан с тем, что он поставил перед собой задачу выявить наличие/отсутствие аффилированности ответчиков (фактическую), что очень схоже с положением о контролирующем должника лице в российском законодательстве. Осуществление фактического контроля над должником возможно вне зависимости от наличия формально-юридических признаков аффилированности (любые неформальные личные отношения, длительная совместная служебная деятельность, прямое или опосредованное участие в капитале либо в управлении)[26]. Если лицо не входит в органы управления должника, не владеет долями/акциями должника (в том числе через других лиц), то на практике статус контролирующего должника лица может быть доказан показаниями свидетелей[27].
Бремя доказывания
В вопросе бремени доказывания, который существенен при снятии корпоративной вуали, в США и Англии действует эффективная система (точнее, две разных системы) досудебного раскрытия сторонами друг другу своих доказательств.
| Система раскрытия (disclosure) в Англии | Система обнаружения доказательств (discovery) |
| Каждая сторона должна предоставить список документов, имеющих отношение к делу. Сюда относятся как те документы, которые полезны для самой стороны, так и те, которые полезны для противной стороны, то есть стороны обязаны самостоятельно раскрыть все доказательства, которые могут быть не в их пользу. | До начала рассмотрения дела судом стороны истребуют друг у друга и, возможно, третьих лиц, доказательства по делу, включая документы, устные показания свидетелей (deposition), письменные ответы на вопросы оппонента (interrogatory). Суд в процедуре не участвует, то есть на этом этапе с него снята нагрузка по определению допустимости доказательств и т.п. |
| Если одна из сторон не удовлетворена раскрытыми документами, она имеет право попросить суд выпустить приказ о раскрытии конкретного документа (specific disclosure), который, по ее мнению, содержит доказательства по делу. Также по особому приказу суда возможно досудебное получение письменных ответов стороны на те или иные вопросы другой стороны или досудебных устных показаний (deposition) от тех или иных свидетелей. | Сторона обязана предоставить оппоненту лишь то, что тот сам запросит. Если сторона не удовлетворена результатами обнаружения доказательств, она (как и в Великобритании) может попросить суд приказать противнику предоставить конкретные документы. |
Недолжное раскрытие информации также может иметь доказательственное значение, то есть привести присяжных или судью к неблагоприятным для стороны выводам в отношении фактов дела, доказательства в отношении которых сторона скрывает.
Важно отметить, что материально правовые правила в США во многом базируются на процессуальных нормах и могут оказаться парализованными в отрыве от них. Именно так случилось в Италии, которая заимствовала многие нормы о проникающей ответственности из американского права, однако на практике истцу оказалось буквально невозможно доказать наличие оснований для удовлетворения своего иска[28]. Произошло это потому, что истец, будучи аутсайдером внутрикорпоративных отношений ответчика и контролируемой им корпорации, не мог получить доступ к необходимым доказательствам[29].
В континентально-европейских правопорядках незнакома эта процедура раскрытия доказательств общего права. А от того обстоятельства, на кого закон возлагает это бремя, нередко зависит результат всего судебного процесса.
Верховный суд ФРГ, будучи ограниченным рамками гражданского процессуального законодательства, которое возлагает основное бремя доказывания на истца, признал право истца требовать от ответчика прояснения своей процессуальной позиции по конкретным вопросам спора. Если ответчик не может предоставить такие пояснения, соответствующие требования презюмируются установленными, что ведет к проигрышу ответчика в процессе[30].
Голландские суды в некоторых делах идут навстречу истцам и частично переворачивают презумпцию доказывания, возлагая на ответчиков дополнительную обязанность мотивировать свою позицию[31], то есть вместо статической используют модель динамичного характера бремени доказывания[32].
Например, динамичную модель суды могут использовать, когда в деле против должника-юридического лица в качестве истца выступает слабая сторона отношений -пострадавшие в результате причинения вреда работники. Тогда как к кредитору, не относящемуся к слабой стороне отношений, предъявляются более жесткие требования - до заключения договора с должником-юридическим лицом он имел возможность позаботиться о своих интересах, потребовав предоставления соответствующего обеспечения (залога) или изучив финансовое положение контрагента (должника-юридического лица).
Снятие корпоративной вуали можно квалифицировать как исключительную, но положительную концепцию, которую необходимо адаптировать в казахстанском законодательстве для мотивации участников компаний добросовестно относиться к своим полномочиям, а также для защиты кредиторов, столкнувшихся с недобросовестным поведением участников компаний. Для того, чтобы данная концепция эффективно работала на практике необходимо также продумать процессуальную сторону данного вопроса, а именно справедливое распределение бремени доказывания.
____________________________
[1] Cheng-Han Tan, Jiangyu Wang, and Christian Hofmann. Piercing the Corporate Veil: Historical, Theoretical & Comparative Perspectives, 16 Berkeley Bus. L.J. 140. 2019.С.151.
[2]Тамже. С. 160.
[3] Дело Lowendahl v. Baltimore & O. R. Co.
[4] Дело RRX Indus, Inc. v. Lab-Con, Inc.
[5] John H. Matheson. Why Courts Pierce: An Empirical Study of Piercing the Corporate Veil. 7 Berkeley Bus. L.J. 2010. С. 32-33.
[6] Chin Chee Keong. Company - Piercing the corporate veil.С. 1 //https://www.studocu.com/en/document/university-of-liverpool/company-law/essays/company-piercing-the-corporate-veil/4144480/view
[7] Law case summaries. Gilford Motor Co Ltd v Horne [1933] Ch 935. //https://lawcasesummaries.com/knowledge-base/gilford-motor-co-ltd-v-horne-1933-ch-935/
[8] Быканов Д.Д. «Проникающая ответственность» в зарубежном и российском корпоративном праве. Диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук. М., 2018. С. 148-151.
[9] Дело BGH, 24.06.2002 — II ZR 300/00, BGHZ 151, 181.
[10] Быканов Д.Д. «Проникающая ответственность» в зарубежном и российском корпоративном праве. Диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук. М., 2018. С. 128.
[11] Merkt H., Spindler G. Direct liability of controlling parties. С. 173-174, в: Быканов Д.Д. «Проникающая ответственность» в зарубежном и российском корпоративном праве. Диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук. М., 2018. С. 130.
[12] Reich-Graefe R. Changing paradigms: The liability of corporate groups in Germany // Connecticut Law Review. 2005. Vol. 37. № 785. С. 801-802.
[13] Lutter M. Die Zivilrechtliche Haftung in der Unternehmensgruppe // Zeitschrift für Unternehmensund Gesellschaftsrecht. 1982. Junuar. С. 251.
[14] Müller K.J. A guide to the German limited liability company. München. 2016. С. 95.
[15]Дела BGH, 28.04.2008, BGHZ 176, 204; BGH, 12.10.2007, BGHZ 175, 12.
[16] Stelzer M.A. Beschränkte Haftung und unternehmerische Verantwortung. Wien-Graz. 2011. С. 136-137, 139-141, в: Суханов Е.А. Проблемы реформирования Гражданского кодекса России. С. 261.
[17] Hui Huang. Piercing the Corporate Veil in China: Where Is It Now and Where Is It Heading? // 60 American Journal of Comparative Law 743. 2012. С. 745.
[18] Beijing: People’s Court Press, 2008, pp. 562-564, Beijing: China Legal Publishing House. 2012.С. 87, в: Cheng-Han Tan, Jiangyu Wang, and Christian Hofmann. Piercing the Corporate Veil: Historical, Theoretical & Comparative Perspectives, 16 Berkeley Bus. L.J. 140. 2019. С. 186.
[19] Yu Zhengping, Zhongguo Gongsifa Anli Jingdu Research interpretations on selected Chinese corporate law cases 146. 2016, в: там же. С. 187.
[20] Zhou Yousu, Xin Gongsi Fa Lun. New survey on corporations law 105. 2006, в: там же. С. 187.
[21] See Xi and Jin, supra note 257, at 564; Jiang, supra note 257, at 87, в: там же. С. 187.
[22] Быканов Д.Д. Снятие корпоративной вуали по праву США, Нидерландов и России // Закон.2014. № 7. С. 75.
[23] Castermans A.G. The legal liability of Dutch parent companies for subsidiaries’ involvement in violations of fundamental, internationally recognized rights. Leiden, 2009. С. 37.
[24] Vandekerckhove K. Piercing the corporate veil: A transnational approach. С. 26—27.
[25] В соответствии с п. 2 ст. 64 Закона «Об акционерных обществах» и п. 2 ст. 12-1 Закона «О товариществах с ограниченной и дополнительной ответственностью» контролем над обществом/товариществом является возможность определять решения, принимаемые обществом/товариществом. Полагаем, что «возможность определять решения» происходит через «дачу обязательных указаний».
[26]Лотфуллин Р.К. Субсидиарная и иная ответственность контролирующих должника лиц при банкротстве. М., 2018. С. 11.
[27] Постановления Девятого арбитражного апелляционного суда от 24.06.2015 №09АП-24715/2015 по делу №А40-119763/10, от 27.03.2007 №09АП646/2007-ГК по делу №А40-51677/06-83-318, в: Лотфуллин Р.К. Субсидиарная и иная ответственность контролирующих должника лиц при банкротстве. М., 2018. С. 16.
[28]Федчук В.Д. Группы компаний в праве Италии: послереформенный опыт // Российский внешнеэкономический вестник. 2011. № 1. С. 69.
[29] Быканов Д.Д. Снятие корпоративной вуали по праву США, Нидерландов и России // Закон.2014. № 7. С. 74.
[30] Vandekerckhove K. Piercing the corporate veil: A transnational approach. С. 104-105.
[31] Там же. С. 104-105.
[32] Шевченко И.М. Субсидиарная ответственность за несвоевременную подачу заявления о банкротстве должника: процессуальные аспекты // Банковское право. 2016. № 2, С. 49.
Ссылка на источник: www.zakon.kz
